 18 березня 1965 (48 років тому) Олексій Архипович Леонов - льотчик-космонавт, двічі Герой Радянського Союзу, перша людина, яка вийшла у відкритий космос.
Двомісний космічний корабель «Восход-2» вийшов на орбіту Землі, маючи завдання провести новий експеримент - вихід людини у відкритий космічний простір. Ця місія була важливою віхою радянської місячної програми. За виходом у відкритий космос стежила вся країна.
Це сталося 18 березня 1965. Олексій Леонов перебував за бортом «Восход-2» близько 12 хвилин. Вибравшись з люка, він легким поштовхом відокремився від корабля і плавно відплив убік на довжину троса-фала, що з'єднував його з кораблем.
Для виходу у відкритий космос був створений спеціальний скафандр «Беркут». А самі тренування виходу у відкритий космос проводилися в літаку Ту-104, де був встановлений макет корабля «Восход-2» в натуральну величину.
Через деякий час після виходу у відкритий космос нашого космонавта Леонова, такий же експеримент вдалося повторити і американцям. 3 червня 1965 американські космонавти Джеймс Макдіватт і Едвард Уайт, що стартували на космічному кораблі «Джемінай-IV», відкрили люк, і Уайт вийшов у космос.
Слід сказати, що враження і відчуття Олексія Архиповича в сам момент виходу, а особливо - повернення на корабель - передавалися ненормативною лексикою... Конструктори першого позакорабельного скафандра помилилися, і гнучкість надутого комбінезона у вакуумі виявилася менше розрахункової. В результаті, руки вийшли з рукавиць, ноги - з черевиків, і рухатися стало абсолютно неможливо, а - треба.
І космонавт вперше істотно змінив режим роботи свого апарату, скинувши тиск нижче встановленого - а потрібно було знати, що це вже можливо, тому якесь час Леонов дихав киснем, і декомпресія не загрожувала загибеллю. Потім він змінив відпрацьовану послідовність дій, влетівши до шлюзової камери не ногами, як розраховувалося, а головою вперед. Після чого космонавтові довелося розвернутися у вузькому надувному тунелі шлюзової камери...
Ми лише нещодавно дізналися про цей, і багато інших аспектів польоту «Сходу-2». Адже це було вкрай важливо: вперше в нашій космонавтиці людина гнучко реагувала на мінливу ситуацію. До того - визнаємо - космонавти «Востоків» і першого «Сходу» більше скидалися на піддослідних кроликів. На початку 70-х інструктор, заступник начальника ЦПК, А. А. Леонов був найбільш підготовленим космонавтом, і вже точно - самим відомим за межами нашої країни. Мабуть, саме тому його призначили командиром радянського корабля для спільного радянсько-американського польоту. Завдання знову було технічно нетривіальним (належало якось «узгодити» не тільки атмосфери кораблів, але і моделі балістичних розрахунків). Але головні проблеми знову були не в техніці: разом працюватимуть найдосконаліші і найсекретніші машини супротивників у «Холодній війні»! І знову кмітливість космонавтів буквально врятувала програму. Оскільки подія політична, означає її повинен бачити весь світ. Зробити це можна тільки за допомогою телебачення, але воно і відмовило відразу після виходу «Союзу» на орбіту. І хоча на Байконурі були готові другий корабель і три дублюючих екіпажі, задіяти їх з такої причини - ганьба і скандал! Завдання ускладнювалося тим, що на борту не було... інструментів, і розкривати панель, щоб дістатися до розподільника струму (в якому була відмова) довелося за допомогою медичних ножиць і мисливського ножа, купленого Леоновим напередодні польоту!
До речі, американці вважали інцидент інсценуванням...
В космос Олексій Архипович більше не полетів, а до 1991 р. очолював загін космонавтів ЦПК ім. Ю. А. Гагаріна.
(«Техника молодежи») №12, 2004
Справка по ВКД выполненному 18 марта 1965 года
Космонавт раскинул руки и ноги и стал как бы парить над Землей.
Потом, повторяя «отходы» от корабля, он закувыркался, но скоро овладел движением своего тела. Пять раз космонавт улетал от корабля и возвращался.
Все это время в скафандре поддерживалась нормальная температура, несмотря что его наружная оболочка разогревалась на Солнце до +60° С а в тени до -100° С.
Как и ожидалось, очень устали кисти рук, хотя уже через 5 минут после выхода из шлюзовой камеры Алексей Леонов намеренно снизил мешающее движениям давление в скафандре.
Когда Леонов увидел Иртыш и Енисей, поступила команда Беляева возвращаться в кабину. Сделать это оказалось непросто. Скафандр А.А.Леонова после пребывания в космосе потерял свою гибкость и не позволял космонавту войти в люк.
А.А.Леонов делал попытку за попыткой, но безрезультатно. Положение осложнялось тем, что запас кислорода в скафандре был рассчитан всего на двадцать минут, и каждая неудача повышала степень риска для жизни космонавта. Леонов ограничил расход кислорода, но от волнения и нагрузок его пульс и частота дыхания резко возросли, а значит, и кислорода требовалось больше. С.П.Королев пытался его успокоить, вселить уверенность. На Земле слышали доклады А.А.Леонова: «Я не могу, я снова не смог».
По циклограмме Алексей должен был вплыть в камеру ногами, затем полностью войдя в шлюз закрыть за собой люк и загерметизировать его.
В реальности ему пришлось стравить воздух из скафандра почти до критического давления. После нескольких попыток космонавт решил «вплыть» в кабину лицом вперед. Это ему удалось, но при этом он ударился стеклом гермошлема о ее стенку. Это было страшно — ведь стекло могло лопнуть. В 08:49 UTC выходной люк шлюзовой камеры был закрыт а в 08:52 UTC начался наддув шлюзовой камеры. За время выхода скафандр Леонова наполовину заполнился потом.
Через сутки, на 18-м витке, корабль приземлился в Пермской области, и ТАСС объявил о полном успехе полета.
Первый выход в открытый космос советские космонавты провели на 2.5 месяца раньше американцев.
На самом деле в полете было семь серьезных нештатных ситуаций, угрожавших жизни космонавтов, из них три или четыре были смертельными...
Когда создавали корабль для выхода в открытый космос, то приходилось решать множество проблем, одна из которых была связана с размером люка. Что-бы крышка открывалась внутрь полностью, пришлось бы урезать ложемент. Тогда бы один космонавт в него не поместился в плечах. Поэтому люк сделали меньшего диаметра. Таким образом, между скафандром и обрезом люка оставался зазор по 20 мм с каждого плеча. На Земле проводили испытания в барокамере при вакууме, соответствующем высоте 60 км...
В реальности, когда Леонов вышел в открытый космос, получилось по-другому.
Давление в скафандре - около 600 мм, а снаружи - 10-9, такие условия на Земле смоделировать было невозможно. В космическом вакууме скафандр раздулся, не выдержали ни ребра жесткости, ни плотная ткань. Леонов затянул все ремни, но скафандр так раздулся, что руки вышли из перчаток. В таком состоянии Леонов не мог втиснуться в люк шлюза. Возникла критическая ситуация, а советоваться с Землей было некогда. Леонов нарушая все инструкции и не сообщая на Землю, понизил давление до 0.27 атмосфер.
Это второй режим работы скафандра. Если бы к этому времени у него не произошло вымывание азота из крови, то закипел бы азот - и Леонов погиб бы. После снижения давления скафандр «сел» на место.
Кроме того нарушая инструкцию Леонов пошел в шлюз не ногами, а головой вперед. После этого Леонову пришлось разворачиваться, так как входить в корабль все равно нужно было ногами. Иначе он бы не смог, ведь крышка, открывающаяся внутрь, съедала 30% объема кабины. Поэтому ему пришлось разворачиваться (внутренний диаметр шлюза -1 метр, ширина скафандра в плечах -68 см).
Вот здесь была самая большая нагрузка, пульс Леонова дошел до 190. Но самое страшное было, после возвращения Леонова в корабль. Леонов рассказывал: «...начало расти парциальное давление кислорода (в кабине), которое дошло до 460 мм и продолжало расти. Это при норме 160 мм!
Но ведь 460 мм - это гремучий газ, ведь Бондаренко сгорел на этом...
Вначале мы в оцепенении сидели. Все понимали, но сделать почти ничего не могли: до конца убрали влажность, убрали температуру (стало 10-12°). А давление растет...
Малейшая искра - и все превратилось бы в молекулярное состояние, и мы это понимали. Семь часов в таком состоянии, а потом заснули... видимо, от стресса.
Потом мы разобрались, что я шлангом от скафандра задел за тумблер наддува... Что произошло фактически? Поскольку корабль был долгое время стабилизирован относительно Солнца, то, естественно, возникла деформация; ведь с одной стороны охлаждение до -140°С, с другой нагрев до +150°С...
Датчики закрытия люка сработали, но осталась щель. Система регенерации начала нагнетать давление, и кислород стал расти, мы его не успевали потреблять... Общее давление достигло 920 мм. Эти несколько тонн давления придавили люк - и рост давления прекратился.
Потом давление стало падать на глазах».
На этом неприятности Беляева и Леонова не кончились
. При возвращении не сработала автоматическая система ориентации на Солнце - и ТДУ вовремя не включилась. Корабль пошел на следующий виток. Экипажу дали команду сажать «Восход-2» вручную на 18-м или 22-м витке, и корабль ушел из радиовидимости.
Через судно «Ильичевск» и средства ПВО стало известно, что корабль сошел с орбиты и спустился, но куда?
Четыре часа об этом не было никакой информации. А.Леонов рассказывает: «Мы шли над Москвой, наклонение 65°. Надо было садиться именно на этом витке, и мы сами выбрали район для посадки - в 150 км от Соликамска с курсовым углом 270°, потому что там была тайга. Никаких предприятий, никаких линий электропередач. Могли сесть в Харькове, в Казани, в Москве, но это было опасно. Версия, что мы туда попали из-за нарушения балансировки, - полная ерунда. Мы сами выбрали место посадки, так как это было безопаснее и возможные отклонения в работе двигателя смещали точку посадки тоже в безопасные районы. Только в Китай нельзя было садиться - тогда отношения были очень напряженными
. В результате при скорости 28000 км/ч мы сели всего в 80 км от нами же рассчитанной точки. Это хороший результат. А резервных мест посадки тогда не было. И нас там не ждали...»
Наконец вертолет обнаружил парашюты и космонавтов в 30 км юго-западнее г.Березники Пермской области, в глухой тайге Северного Урала с перелетом расчетной точки для 18-го витка на 368 км.
«Когда мы приземлились, - вспоминает А.Леонов, - нас нашли не сразу...
Мы сидели в скафандрах двое суток, у нас не было другой одежды. На третьи сутки нас оттуда вытащили. Из-за пота у меня в скафандре было по колено влаги, примерно 6 литров. Так в ногах и булькало. Потом, уже ночью, я говорю Паше: «Ну все, я замерз». Мы сняли скафандры, разделись догола, выжали белье, надели его вновь. Затем спороли экранно-вакуумную теплоизоляцию. Всю жесткую часть выбросили, а остальное надели на себя. Это девять слоев алюмини-зированной фольги, покрытой сверху дедероном. Сверху обмотались парашютными стропами, как две сосиски. И так остались там на ночь.
А в 12 дня прилетел вертолет, который сел в 9 км. 21 марта была вырублена посадочная площадка для вертолетов, и Павел Беляев и Алексей Леонов с сопровождающими на лыжах добрались до вертолета Ми-4. Вскоре они были в Перми, откуда доложили о завершении полета Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу.
Эвакуацией космонавтов руководил подполковник Владимир Беляев, однофамилец командира экипажа. В тот же день космонавты вернулись в Ленинск.
После того, как космонавты отдохнули, 23 марта их встречала Москва.
С мавзолея Леонов произнес очень яркие слова: «Я хочу вам сказать, что картина космической бездны, которую я увидел, своей грандиозностью, необъятностью, яркостью красок и резкостью контрастов чистой темноты с ослепительным сиянием звезд просто поразила и очаровала меня. В довершение картины представьте себе - на этом фоне я вижу наш советский корабль, озаренный ярким светом солнечных лучей. Когда я выходил из шлюза, то ощутил мощный поток света и тепла, напоминающий электросварку. Надо мной было черное небо и яркие немигающие звезды. Солнце представлялось мне, как раскаленный огненный диск...»
| 